«В глазах, тех, кого я любил,
Я был Самим собой и предпочел им остаться.
Не завидуй Свету в чужом окне!
Там нас с тобою нет,
И, если плохо тебе - не показывай виду!»


Мне так нравится, как ты запрокидываешь голову, когда смеёшься шуткам. Моим шуткам.

Директор цирка поглаживает по голове усталую лошадь и нежно обнимает жирафу с облезлой шеей и глазами, полными энтузиазма и молодого огня. Если бы только они обратили на него внимание, те сёстры, смеющиеся с первых рядов на премьере каждого представления. Высокая блондинка с абсолютно прозрачными какими-то немного даже змеиными глазами, редкими веснушками и живым и улыбчивым ротиком. Носит нелепые серёжки и не менее несуразные браслеты, звенящие, как ненормальные, когда она несёт своё худощавое тело на бесконечных ногах. Однако есть в ней что-то такое. Он бы изнасиловал её в каком-нибудь тёмном коридоре, будь она мальчишкой, ей богу, даже в таком случае. А что же её пухленькая сестрица с взглядом таким томным, что в него даже сахар нет смысыла кидать, нужно пить горьким и густым? Её хочется украсть, привязать к батарее, никому не показывать, одевать в кукольные платья, кормить с ложечки и ревновать до исцарапанных ладоней. Её хочется,хочется,хочется.
Директор цирка встряхивает головой, одумавшись , делает замечание уборщику и уезжает домой к своей жене и дочерям. Костлявой звенящей Мэри и кругленькой жеманной Анабэль.
Сегодня у Мэри день рождения.